Недавно прошедшая в Дохе Конференция ООН
по вопросам климата не принесла серьезных результатов. Напомним, что в этом
году истекает срок действия Киотского протокола, но и прошлогодние
консультации, и нынешняя встреча фактически завершилась ничем. Киотский
протокол и раньше регулировал менее трети от общего объема выбросов. Ведь США
его так и не ратифицировали, а для Индии и Китая не было никаких обязательств
по сокращению выбросов. Сейчас же при продлении действия документа от
каких-либо обязательств отказались Россия, и Япония, а еще раньше из соглашения
вышла Канада. В результате «продленный вариант» протокола будет регулировать
вообще около 15% выбросов.
Вообще-то нельзя считать, что страны,
находящиеся за рамками Киотского протокола, не принимают усилий по снижению
выбросов углекислоты. Внутренние системы квот и налогов на выбросы есть во
многих странах – и в США, и в той же Канаде, потихоньку разрабатывать свою
систему начинает даже Китай. Впрочем, представляется, что для Пекина борьба с
выбросами – это, в первую очередь, форма. А содержание этой борьбы – рост
энергоэффективности своих предприятий.
В нашей же стране отношение к проблемам
выбросов углекислого газа традиционно было индифферентное, если не сказать
прохладное. Причин тому несколько.
Во-первых, доказательства того, что
глобальное потепление непосредственно зависит от роста концентрации углекислого
газа в атмосфере, вызывают много вопросов.
Во-вторых, взгляд на карту России дает
понять, что наша страна как минимум меньше всех пострадает от возможного
потепления, а, скорее всего – выиграет.
В-третьих, серьезных обязательств в
рамках Киотского протокола на Россию наложено не было – страна должна не
превышать уровень выбросов на 1990 год. В то же время, начавшийся в 90-е годы
спад промышленного производства привел к тому, что принимать какие-то усилия по
снижению эмиссии не потребовалось.
Еще одна важная причина связана с ролью
России на мировом рынке углеводородов. Дело в том, что борьба с эмиссией
углекислого газа как правила ведется путем увеличение доли возобновляемых
источников энергии (ВИЭ) в энергобалансе особо озабоченных на выбросах стран.
Это в свою очередь, как считается, приводит к снижению спроса на традиционные
энергоносители. (Строго говоря, это не совсем так – из-за своей низкой
энергорентабельности, ВИЭ существенно не влияют на потребление ископаемых
источников топлива).
Так или иначе, искажающие реальную
картину системы субсидирования ВИЭ наряду с квотами на выброс CO2 (которые при
превышении лимита приходилось покупать на рынке) привели тому, что по линии
газ-ВИЭ существовала определенная конкуренция. В этих условиях излишнее внимание
к теме углеродных выбросов могло привести лишь к усилению нормативов и еще
больше сместить равновесие в пользу «ветряков». В том числе и поэтому наша
страна эту тему предпочитала по возможности не муссировать.
Но после кризиса все стало меняться. Евросоюз
стал экономить – и возвращаться от газа к угольной электрогенерации. Кстати,
тут им помог американский уголь, который в США образовался в избытке. Там то
сейчас газ дешевый – и все наоборот переходят от угля на газовую генерацию. В
результате, только в этом году из-за перехода на уголь европейские
электростанции сожгли на 23 млрд кубометров газа меньше.
При этом напомним, что при сгорании угля
выделяется в 1,8 раза больше углекислоты по сравнению с природным газом (на
единицу энергии). Раньше этот фактор сдерживал развитие угольной генерации в
западных странах, особенно в Европе, где позиции «зеленых» традиционно высоки.
Но, опять же, в кризис, стало не до экологии – вопросы углеродной эмиссии и
возможное ужесточение соответствующих нормативов стали уходить на второй план.
Кроме того, снижение экономической активности
в ЕС привело к тому, что стоимость квот на выбросы углекислоты упали до
рекордных минимумов (5-7 евро за тонну). При столь низкой стоимости квот,
компании могут использовать для электрогенерации все больше угля, не
задумываясь о расходах на выбросы углекислого газа.
В результате в Европе фактически
конкуренция ВИЭ-газ сменилась конкуренцией газ-уголь.
Поэтому в изменившихся условиях развитие
связанной с глобальным потеплением тематики скорее не ухудшает, а улучшает
позиции России на мировом газовом рынке.
Кроме того, есть еще несколько менее
значимых сюжетов в сфере энергетики, от которых наша страна тоже выиграет в
случае большего внимания мирового сообщества к проблемам глобального
потепления.
Во-первых, это добыча нетрадиционной
«тяжелой» нефти – в первую очередь речь идет о нефтяных песках Канады. Как
известно, подобная добыча сопровождается значительными затратами энергии, а
значит и дополнительными выбросами углекислоты. В свою очередь, рост платежей
за излишнюю эмиссию увеличивает и себестоимость такой нефти.
Второй сюжет связан со сланцевой добычей
в США. Сперва напомним, что сам природный газ обладает значительно большим (в 7
раз) парниковым эффектом, чем углекислый газ – продукт его сгорания. В том
числе поэтому природный газ жгут на факелах в тех случаях, когда использование
этого газа невозможно (попутный нефтяной газ). При этом уже почти два года
назад было опубликовано исследование, согласно которому при добыче сланцевого
газа заметная его часть (речь идет примерно о 5%) выделяется в атмосферу.
Учитывая, что добыча сланцевого газа приводит даже к землетрясениям – это
неудивительно. Немного – но с учетом большего парникового эффекта эти 5%
эквивалентны как минимум 35% дополнительной эмиссии в пересчете на углекислый
газ. В таком случае, с точки зрения контроля за выбросами парниковых газов вред
от сланцевого газа приближается к вреду от угля.
Кстати, о новых исследованиях в этой
области с тех пор не слышно.
Однако 13.12.2012
|