Всю прошлую неделю в Междуреченске
(Кемеровская область) ждали повторения событий 14 мая. В тот день группа
шахтеров, недовольных реакцией начальства на аварию на шахте
"Распадская", провела несанкционированный митинг, а затем перекрыла
железную дорогу. После этого в интернете появились призывы провести 22 мая
новую акцию протеста (она должна была состояться уже после подписания этого
номера "Власти" в печать). Разбираться в том, что происходит в
городе, который в 1989 году стал родиной первых шахтерских стачек, отправился
корреспондент "Власти" Игорь Лавренков.
По дороге из Кемерово в Междуреченск
(без малого 400 километров) я задумался о названии этого города, с которым ему,
по-моему, немного не повезло. Название общее, невнятное и, по сути, может
относиться к любому городу, расположенному между двумя близко текущими реками.
Куда лучше было бы что-нибудь вроде "Томь-Усинск" или
"Томск-Усинский" — по именам двух рек, Томь и Уса, между которыми он,
собственно, и расположен. Но в 50-е годы прошлого века, когда появился город,
над названиями новых населенных пунктов долго, видимо, не раздумывали.
Зато кузбассовцы весьма изобретательны в
придумывании для своих городов дополнительных наименований — чего-то среднего
между кличками и уменьшительно-ласкательными прозвищами. Так, Новокузнецк стал
Кузней (он ведет свое начало от Кузнецка, основанного в 1618 году), Кемерово —
Щегловкой (до 1930 года город назывался Щегловском), Прокопьевск — Прокопой,
Киселевск — Кисельградом, а Междуреченск — Междурой.
"Просто будут больше откаты
Ростехнадзору"
В отличие от блогеров, описывавших ужасы
"бунтующего" города ("на улицах танки", "в город
стягиваются силы милиции со всего региона"), я точно знал, что обстановка
в Междуреченске спокойная. И все же, подъезжая к нему, внимательно смотрел по
сторонам: не стоят ли у ворот загородных лагерей и баз отдыха омоновские
автобусы и крытые грузовики для перевозки солдат? Ведь именно там в августе
2002 года располагались милиционеры, прибывшие для охраны президента Путина во
время его визита. Но высмотреть мне так ничего и не удалось: ни дополнительных
постов ДПС, на которых якобы устраивается повальный досмотр въезжающих в город
автомобилей, ни усиленных патрулей, ни тем более танков и бронетранспортеров на
городских улицах.
Не было милиции и возле дома, где
проходило собрание так называемой инициативной группы, как раз и организовавшей
несанкционированный митинг 14 мая. Группа появилась на одном из
интернет-форумов. Активные ее участники, возмущенные тем, что говорят
представители ЗАО "Распадская угольная компания" про зарплаты
шахтеров, призвали народ выйти на "мирное собрание" на площади у ДК
"Распадский". Этот призыв услышали, по разным оценкам, от 1 тыс. до 3
тыс. горожан. Пришли, выступили, пожаловались на низкие зарплаты и разошлись.
Но не все: порядка двух сотен человек пошли к проходящей через город железной
дороге (ветка Новокузнецк—Абакан) и перекрыли ее. Пикетчиков разогнал ОМОН (не
без потерь — митингующие активно закидывали омоновцев камнями), 28 человек были
задержаны.
Люди в офис инициативной группы еще
подходят, но разговор уже начат. Преподаватель Елена Першина, которую считают
одним из лидеров группы, говорит что-то об обвинениях в свой адрес (мол,
"захватила власть"), что СМИ постоянно путают ее фамилию ("то
Паршиной сделают, то еще как...") и называют "вдовой шахтера".
Хотя шахтером собирается стать только ее сын, который окончил техникум, а
сейчас служит в армии.
Владимир Черных, который работал на
"Распадской" до 1996 года, а сейчас занимается бизнесом, вспоминает,
как по телевизору говорили, что в США гибнет один шахтер на 33 млн тонн добытого
угля, "а у нас один на каждые два миллиона тонн". А все потому, что
"в Америке за гибель работника собственник платит по закону так много, что
здесь, на "Распадской", за 90 человек собственники лет десять бы
рассчитывались".
Обсуждают объявленное накануне решение
Владимира Путина вывести Ростехнадзор из подчинения Минприроды.
— Проблемы это не решит,— оценивает
инициативу премьера Владимир Черных.— Просто будут больше откаты Ростехнадзору.
А надо, чтобы выплаты за гибель были выше и до конца жизни, которую бы погибший
мог прожить.
Предложение Путина изменить систему
оплаты труда, чтобы не более 30% приходилось на переменную часть зарплаты,
зависящую от добычи, а 70% — на постоянную, активисты одобряют. Но тут же
начинают сомневаться: "Собственник все равно что-нибудь
придумает...". Потом заговаривают о системе безопасности на шахте,
датчиках метана и т. п.
— Тут один профессор из Московского
горного института сказал, что есть 186 способов обмануть датчики,— говорит
Владимир Черных.— Кроме того, у нас в шахтах максимум час в сутки занимаются
обеспечением безопасности, и в основном она сводится к сланцеванию (обработка
поверхностей выработок специальной инертной пылью из известняка.—
"Власть"). А в шахте часто по колено угольной пыли, а это мина замедленного
действия. Сланцовка не всегда помогает: взрыв снимает инертную пыль и поднимает
уже угольную. И если где-то очаг горения остается, пыль при оседании взрывается
с еще большей силой.
Я думаю, что вот так, возможно, и
рвануло на "Распадской" во второй раз в ночь на 9 мая. А
инициативщики рассказывают дальше. О том как инспектору Ростехнадзора обеспечивают
приемлемые пробы рудничной атмосферы. Как при большом плане "гонят" добычу,
режут по 18 тыс. тонн угля с забоя в сутки, а в этом случае отдача метана
огромная, да еще не успевают с предварительной дегазацией угольных пластов. Как
бурят скважины для откачки газа, а бурильщики получают за свою работу с
погонных метров скважин, а не с количества откачиваемого газа, и могут
пробурить не в уголь, а в породу. А мне вспоминается фраза губернатора Амана
Тулеева, сказанная им 15 мая, что после встречи с инициативной группой он
"узнал много интересного о деятельности руководства "Распадской
угольной компании"".
Затем переходят к вопросу о возможной
встрече с Геннадием Козовым, гендиректором
— Он готов встретиться с нами, может
назначить время,— сообщает Владимир Черных.
— Он уже встречался с представителями
трудового коллектива,— напоминает горнорабочий Дмитрий Новожилов.— Правда,
собрались в основном начальники участков и бригадиры.
Между прочим, меня в РУК заверяли, что
на ту встречу собралось больше 600 человек, в том числе и рабочие, и Козовой
подробно ответил на все их вопросы. Выходит, все равно не верят этим
официальным мероприятиям. В итоге активисты решают со встречей не спешить,
подготовиться. В рамках подготовки снова возвращаются к вопросу об ответственности
за гибель шахтеров и ищут в интернете что-нибудь по этой теме. Тут же находится
какая-то презентация с обзором состояния дел в ведущих угольных державах мира.
Оказывается, у американцев 30 смертельных случаев в год на 1 млрд годовой
добычи, у нас — от 90 до 180, у китайцев — несколько тысяч. А в Австралии в
последние годы смертельный травматизм в угледобыче вообще свели к нулю.
«Авария — это последняя капля,
переполнившая чашу терпения»
"Не нужно было орать, что у
шахтеров большие зарплаты"
Потом смотрим в интернете ролики о
событиях в ночь на 15 мая. Владимир Черных рассказывает, что был там до конца,
уговаривал разойтись, ходил по нейтральной полосе между омоновцами и
пикетчиками. Дважды получил камнем в плечо. Общее мнение — перекрывали
напрасно, нужно действовать мирными средствами. Но все же хочется разобраться,
кто вышел на рельсы, действительно ли, как заявил потом губернатор Тулеев, это
были сплошь криминальные элементы, а из 28 задержанных только двое были
угольщиками, причем не с "Распадской".
Владимир Черных уверяет, что там были и
"распадцы", и шахтеры с других предприятий:
— Ребята с "Распадской"
говорят, что были еще какие-то пацаны лет 14-15, пытавшиеся наладить бутылки с
зажигательной смесью. Они за толпой стояли, и если бы начали бросать в ОМОН,
без стрельбы не обошлось бы. Ребята у них бутылки отобрали, пинков надавали и
выгнали. А зря, надо было в милицию сдать.
Между прочим, Тулеев тогда, приехав в
Междуреченск сразу после разгона акции, много чего наговорил. Что 26 из 28
задержанных — безработные. Что при подъезде к месту событий задержали 13 машин
со спиртными напитками и бутербродами. Что зачинщиком перекрытия дороги оказался
человек, "который находится в федеральном розыске за совершение
преступлений",— Антон Герасимов. На заседании группы мне показали запись
выступления этого молодого, но уже с шестилетним шахтерским стажем, парня, где
он говорит, что никогда ни в каком розыске не был. А 17 мая следственное
управление СКП по Кемеровской области сообщило, что 28 участников акции
"были доставлены в дежурную часть, допрошены в качестве свидетелей и после
составления протоколов об административном правонарушении все были отпущены",
включая почему-то и "находящегося в розыске" Герасимова. Кстати,
социальный состав задержанных в правоохранительных органах до сих пор не
раскрывают — может, чтобы не дать повод поймать губернатора на еще одной лжи?
Мне очень интересно, почему же именно в
Междуреченске люди вышли на улицу, если раньше после таких аварий никаких
всплесков недовольства не было. Ответ на этот вопрос сами междуреченцы дают
легко и быстро, причем как те, кто поддержал "мирное собрание" 14
мая, так и те, кто считает, что его участники поддались эмоциям и
"амбициозным элементам".
— Авария — это последняя капля,
переполнившая чашу терпения,— формулирует общее мнение Владимир Черных.
— Но разве шахтеры мало получают? —
спрашиваю я.— Тем более на "Распадской", известной высокими зарплатами:
вон Козовой на встрече с Тулеевым в феврале хвалился, что у него средняя
зарплата по компании — 27-28 тыс.
Мне разъясняют, что обычные работяги на
шахте нередко зарабатывают по 16-17 тыс., иногда 20-21 тыс. И никакой тебе
доплаты, премии или надбавки за риск и вредные условия. Многие годами живут в
общежитиях. А высокие средние цифры складываются за счет высокооплачиваемых
начальников участков, бригадиров, инженерно-технических работников.
Примечательна в этом смысле и характеристика событий 14 мая Аманом Тулеевым:
"Я считаю, что частично оправданы эти волнения. Во всем виноваты
собственники шахты — гендиректор Козовой. Не нужно было орать о том, что у
шахтеров большие зарплаты, они в среднем маленькие".
Городские власти с такой оценкой согласны.
Как заметил мэр Междуреченска Сергей Щербаков, встреча Геннадия Козового с
представителями трудового коллектива 16 мая была "несколько
запоздавшей", и компании "не удалось подхватить, поддержать ситуацию
в городе". А одна из чиновниц горадминистрации в разговоре со мной была
еще откровеннее: "Геннадий Иванович, может, и гениальный человек, инженер,
экономист, но политик никакой, потому к нему и столько претензий".
Наконец, пробуждению протестной
активности явно поспособствовали и новые технологии. В городе работают три
провайдера, цены благодаря конкуренции невысоки, к интернету (или, как его
здесь именуют, "междунету") подключается все больше семей. И не
случайно, что именно в сети появился позже подхваченный пользователями призыв
выйти на мирное собрание.
— Кстати, никаких репрессий или вызовов
в правоохранительные органы по поводу записей в сети не было,— добавляет Елена
Першина.
"Мы будем не участвовать, а скорее
наоборот"
Последняя реплика — это, видимо, тоже
ответ на информацию из интернета: что организаторов ряда сетевых сообществ,
обсуждающих шахтерские проблемы, начали вызывать в компетентные органы для
промывки мозгов. В Междуреченске ничего о таких случаях не слышали, зато хорошо
осведомлены о появлении в сети блогера goloskuzbassa, якобы из соседнего
Новокузнецка. Утром 16 мая этот "голос" зарегистрировался в ЖЖ и
разместил там "Открытое обращение Союза жителей Кузбасса к президенту,
народу России и жителям Кузбасса".
В обращении никому доселе не известная
организация потребовала повысить зарплату на рентабельных шахтах в три раза,
прекратить преследования независимых профсоюзов и вывести из Междуреченска
"силы МВД, привезенные из других городов". При невыполнении
требований союз пригрозил начать "говорить и действовать в области политики,
а не социальных требований". А жителей Кузбасса "голос" призвал
провести 22 мая "всеобщий сбор граждан у администраций городов".
Эксперты называют угольную отрасль едва
ли не идеальным примером функционирования рыночной экономики
Кто на самом деле этот неведомый
"голос" и существует ли вообще его союз, до сих пор доподлинно
неизвестно. Но уже 17 мая все официозные организации области были отмобилизованы,
чтобы дать злоумышленникам решительный отпор. В совместном обращении
представители нескольких общественных движений заклеймили людей, "которые
не только устроили отвратительную травлю Кузбасса, но и всеми силами пытаются
дестабилизировать ситуацию". В числе дестабилизаторов были, в частности, названы
"безработные и бандиты", которые "уже попробовали устроить
беспорядки в Междуреченске", и лично глава Кемеровского обкома КПРФ,
депутат Госдумы Нина Останина, которая "снова находится в одной лодке с
теми, кто раскачивает ситуацию в Кузбассе".
На следующий день Аман Тулеев в ходе
телемоста с премьером Путиным сообщил, что власти "наметили" едва ли
не десяток подрывных антикузбасских сайтов — британских, украинских и
московских. А по местному ТВ начались почти ежедневные выступления
представителей общественности, осуждающей призывы к "свержению
существующей власти" и склоняющей земляков к миру и спокойствию.
Елена Першина уже в день появления
обращения "Союза жителей Кузбасса" заявила, что ее инициативная
группа к этому никакого отношения не имеет. А свое мнение о возможной
протестной акции 22 мая сформулировала достаточно осторожно:
— Авторы обращения никак себя до пор сих
не проявили. Надеюсь, что и не проявят. Но народ чего-то ждет, возможно, 22-го
и подтянутся на площадь. Тогда будем звонить знакомым, которые смогут помочь
организовать там порядок, то есть мы будем не участвовать, а скорее наоборот. И
вообще, лучше всего было бы, если бы собралось человек десять и потом пошли по
домам.
Впрочем, поводы для проявления
недовольства у междуреченцев все равно останутся. В этом меня убедила случайная
встреча с пришедшим в офис инициативной группы Владимиром Новиком, бывшим
экскаваторщиком и сварщиком одного из разрезов Междуреченска, а ныне
пенсионером. Он рассказал, что его зять в аварии на "Распадской"
лишился обеих ног. Когда ему будут выданы положенные 400 тыс. руб. от
правительства и столько же от шахты, неизвестно, а его жене уже сейчас
приходится ездить за 200 км в другой город в больницу, где он лежит, тратить на
это свои деньги и бросать работу.
— А на шахту и в профком вы с этим
ходили? — спросил я.
— Кто я для шахты? Посторонний,— ответил
он.— Там шлагбаумы, охрана... А профкомам я не верю, это слуги хозяев.
Деньги зятю пенсионера Новика, наверное,
рано или поздно выплатят. И 22 мая к мэрии Междуреченска, вполне возможно,
никто так и не пришел. Но когда я ехал обратно, меня не оставляло ощущение, что
среди шахтеров и членов их семей непременно найдутся те, кто, устав месяцами
выбивать положенное, все-таки выйдет на площадь. Или даже на рельсы. И таких
людей будет уже, скорее всего, не "человек десять", а намного больше.
14 лет назад "Власть"
опубликовала статью "Пора выходить из забоя" (см. N 28 за 1996 год),
в которой выявлялись причины начавшейся в стране серии крупных шахтерских забастовок.
Внимание обращалось на мировые традиции: во всех странах, где добыча угля
убыточна и дотируется государством, шахтеры, привыкшие находиться на казенном
обеспечении, регулярно бастуют. И любые попытки властей изменить этот порядок и
сделать отрасль самоокупаемой натыкаются на жесткое сопротивление горняков,
сила которого нарастает пропорционально уменьшению госдотаций. Однако в тех
странах, где угольную промышленность все же удается сделать прибыльной, шахтеры
смиряются с потерей столь дорогого им статуса иждивенцев и их жалобы на государство
практически сходят на нет (о мировой тенденции к снижению госдотации угольной
отрасли). В 1990-х годах угольная отрасль России тоже была убыточной и
поддерживалась государством, поэтому стартовавшую в 1996 году ее масштабную
реформу российские шахтеры в полном согласии с практикой своих зарубежных
коллег встретили в штыки. Но сравнительно низкая убыточность (госдотации
составляли $9 на тонну угля) и решительные намерения властей закрыть к 2000
году 140 самых нерентабельных шахт, а оставшиеся 100 передать частным владельцам,
которые их модернизируют и сделают прибыльными, позволяли предположить, что и
финал сюжета будет соответствовать мировым шахтерским традициям.
Несмотря на финансовый кризис и памятную
"рельсовую войну" 1998 года, угольная реформа свернута не была, хотя
и несколько затянулась. В 1999 году дотации составляли уже $0,7 на тонну угля,
а в 2002 году полностью прекратились. Тогда же начался последний этап ухода
государства из угольного бизнеса. В 2007 году реформа официально была признана
завершенной и удачной. Угольная отрасль стала прибыльной, чему, впрочем, немало
поспособствовал и рекордный рост мировых цен на сырье: если в 1996 году уголь
стоил $60 за тонну, то в 2008-м уже $300-350. В настоящий момент, по данным
Минэнерго, все 138 российских угольных разрезов и 93 шахты частные. Численность
занятых на них работников с 412 тыс. человек в 1996 году сократилась до 165
тыс. человек в 2009-м, но объем добычи за это время вырос с 257 млн до 300 млн
тонн.
Пик нынешнего экономического кризиса
угольщики пережили в целом благополучно. В 2009 году мировые цены на уголь
упали до $130 за тонну (внутренние — до $50-60), добыча сократилась на 8%,
поставки на внутренний рынок — на 7%. Тем не менее экспорт возрос на 5%, что
позволило отрасли закончить год с прибылью, хотя последняя и уменьшилась в
десять раз, с 68 млрд до 6,5 млрд руб. Отчасти помогло и государство, которое
предоставило 10-процентную скидку на перевозку угля по железной дороге,
выделило в прошлом году 500 млн руб. в виде возмещения части затрат на оплату
процентов по кредитам, а также частично финансировало программы повышения безопасности
на шахтах. В 2010 году ситуация начала выправляться, и уже в первом квартале
угольщики увеличили добычу на 19%, вплотную приблизившись к докризисным
показателям, а цены устремились вверх и уже превышают $180 за тонну экспортного
угля и $120 за тонну угля для внутрироссийского потребления. Одновременно
начала сокращаться и господдержка отрасли, та же сумма компенсаций процентов по
кредитам составит в этом году 250 млн руб. Иными словами, кризис не заставил
власти пересмотреть итоги реформы и изменить концепцию в отношении угольной
промышленности, она по-прежнему должна быть частной и самодостаточной.
Казалось бы, столь успешная операция
(власти реформой гордятся, а эксперты называют угольную отрасль едва ли не
идеальным примером функционирования рыночной экономики) должна была завершиться
традиционным для других стран хеппи-эндом. Но не тут-то было: российские
шахтеры по-прежнему недовольны своими зарплатами и продолжают протестовать, а
последние волнения в Междуреченске лишь еще одно тому подтверждение. То есть в
России общемировой сценарий разрешения шахтерской проблемы не сработал и
реформу нельзя признать состоявшейся, так как ее важнейшая (хотя и не объявленная)
задача — прекращение протестов горняков — пока так и остается невыполненной.
Как помогают шахтерам в мире
Все больше стран намерены отказаться от
субсидий угольной отрасли, полагая, что от них один лишь вред. Впрочем,
господдержка пагубно влияет не только на угольщиков.
Из первой пятерки лидеров по объемам
угольной добычи Россия (пятое место) — единственная страна, которой удалось
свести к минимуму госдотации угольной отрасли. Китай, занимающий первую
строчку, пока не рискует лишать добывающие уголь предприятия государственной
поддержки: по примерным оценкам, они получают не менее $10-15 млрд в год, то
есть за каждую тонну угля правительство доплачивает около $3-4. Шахтеры при
этом зарабатывают в среднем не более $150 в месяц, хотя они обеспечивают 70%
всей китайской электроэнергетики.
Другие государства в пятерке тоже
помогают угольным предприятиям. США, обладающие самыми крупными запасами угля в
мире, тратят в среднем $12 млрд в год на поддержку угольщиков — на каждую тонну
приходится $11. Индия, по некоторым подсчетам, ежегодно субсидирует добывающим
предприятиям около $10 млрд. Австралийские власти тратят на это примерно $1
млрд в год, выделяя на каждую добытую тонну около $2,5 — меньше, чем в Китае.
Тем не менее австралийский уровень зарплат не в пример выше китайского: шахтеры
в среднем получают более $3 тыс. в месяц.
Все эти страны, за исключением Китая, в
последние годы стараются субсидировать угольщиков все меньше. В основном
потому, что гарантированная финансовая поддержка лишает предприятия стимула
развиваться. К тому же уголь понемногу приобретает образ очень грязного
топлива, которому лучше оставаться в недрах земли, чем сгорать на поверхности,
выделяя ненавидимый всеми экологистами CO2. Особенно распространена такая
позиция в Европе. Там остались только две страны, которые активно спонсируют добычу
угля. Это Германия ($16 на тонну) и Испания ($44). Власти и той и другой уже пообещали,
что покончат с субсидиями к 2018 году.
Предполагается, что освободившиеся
деньги можно будет тратить на развитие экологически чистых источников энергии.
Однако эта идея многим кажется непрактичной. В недавнем докладе немецкого
института RWI Essen говорится, что Германия, например, уже два десятилетия
вкладывает миллиарды евро в разработку возобновляемых источников. Однако толку
от этого почти никакого: доля "чистой" электроэнергии в Германии еле
дотягивает до 7%. Скоро, видимо, мир охватит новая мода — требовать снижения
субсидий и для экологически чистой энергетики, чтобы конкуренция в этой области
обострилась и она начала наконец приносить заметные результаты.
Журнал «Власть» № 20 (873) от
24.05.2010 |