Внимание мировой и особенно российской общественности сейчас сконцентрировано на проблемах газа: сланцевая революция, СПГ,  балтийские и южные трубопроводы… Поэтому недавнее заявление президента Владимира Путина на заседании президентской комиссии по ТЭКу в Кемерове о необходимости развития угольной генерации в России явилось достаточно неожиданным для российской прессы и для некоторых экспертов. Ведь президент подверг сомнению основное направление российской энергополитики на Дальнем Востоке, потребовав развивать там угольную генерацию. Это ставит под вопрос газификацию региона, которая активно проводилась с 2007 года. 

Как известно, кроме всего прочего Владимир Путин потребовал развивать внутрироссийское потребление угля. Президент заявил, что внутренний рынок угля «при его огромном потенциале по-прежнему не развивается, хотя полтора года назад мы принимали решение о стимулировании наращивания внутреннего потребления угля и планировали сделать это за счет развития угольной генерации в энергетике и ЖКХ». Потребление угля в России за последние пять лет снизилось на 7%, подчеркнул он. При этом, по его словам, «для целого ряда регионов уголь является самым эффективным локальным видом топлива».

В качестве примера и был приведен Дальний Восток. Понятно, что предложение президента резко отличается от энергетической политики, которую государство проводило на Дальнем Востоке в последние годы. С 2007 года здесь реализуется Восточная газовая программа, одной из основных целей которой является газификация регионов. События в Европе также демонстрируют, что текущий век может пройти не только под знаком газа и атомной энергетики, но и угля.

Однако причины возрождения угольной генерации в Европе и в России совпадают только частично. С одной стороны, спад экономики в Европе потребовал перехода на более дешевые виды энергоносителей, которым в силу определенных рыночных обстоятельств сегодня стал уголь. В России надвигающаяся рецессия, судя по всему, ограничивает инвестиционные возможности, особенно по разработке новых газовых месторождений и транспортировке газа, что вынуждает искать более доступные энергоносители на местах.

С другой стороны, особенностью России является наличие хорошо организованных шахтерских профсоюзов, которые в 90-е годы сыграли значительную роль во внутренней политической жизни. Ясно, что рост социальной напряженности, вызванный негативными прогнозами по замедлению экономического роста в ближайшем будущем, вполне реален и может поставить под угрозу действующую политическую систему. Ведь сейчас угольная промышленность – добыча и обогащение каменного и бурого угля – является самой крупной отраслью российского ТЭКа по численности рабочих и стоимости основных производственных фондов.

 По наличию углей – бурых, каменных, антрацитов – Россия занимает одно из ведущих мест в мире: общие геологические запасы угля составляют 6,4 трлн. т, из них кондиционные – 5,3 трлн. т. Свыше 2/3 общих запасов приходится на каменные угли. Коксующиеся угли составляют 1/10 от общего количества каменных углей.

 По объемам добычи угля Россия занимает пятое место в мире (после Китая, США, Индии и Австралии). На экспорт идет небольшая часть, в основном в Японию и Республику Корея. Сейчас уголь значительно уступает газу и нефти по затратным и экологическим (выбросы СО2) показателям, однако по мере роста внутренней цены природного газа его добыча становится рентабельной.

Где развивать генерацию

 Распределение углей по территории страны крайне неравномерно. 95% запасов приходится на восточные регионы, из них более 60% – на север Сибири. Основная часть геологических запасов угля сосредоточена в Тунгусском и Ленском бассейнах. По промышленным запасам угля выделяются Канско-Ачинский и Кузнецкий бассейны, Южно-Сахалинский и перспективные: Тунгусский, Ленский, Таймырский, Южно-Якутский, Иркутско-Черемховский бассейны, которые входят в 10 крупнейших бассейнов мира. По совокупности геологических и природных условий условий выделяются межрайонные угольные базы – Кузнецкий и Канско-Ачинский бассейны, на которые суммарно приходится 70% добычи угля России.

 Кузнецкий бассейн, расположенный на юге Западной Сибири в Кемеровской области, является главной угольной базой страны и обеспечивает половину общероссийской добычи угля. Здесь залегает каменный уголь высокого качества, в том числе коксующийся. Почти 12% добычи осуществляется открытым способом. Главными центрами являются Новокузнецк, Кемерово, Прокопьевск, Анжеро-Судженск, Белово, Ленинск-Кузнецкий.

Канско-Ачинский бассейн, расположенный на юге Восточной Сибири в Красноярском крае вдоль Транссибирской магистрали, дает 12% добычи угля в России. Бурый уголь этого бассейна является самым дешевым в стране, поскольку добыча осуществляется открытым способом. Из-за низкого качества уголь малотранспортабелен и поэтому на базе крупнейших разрезов (Ирша-Бородинского, Назаровского, Березовского) действуют мощные тепловые электростанции. 

 Печорский бассейн – крупнейший в европейской части и дает 4% добычи угля в стране. Он удален от важнейших промышленных центров и находится в Заполярье, добыча ведется только шахтным способом. В северной части бассейна (Воркутинское, Воргашорское месторождения) добывают коксующиеся угли, в южной (Интинское месторождение) – преимущественно энергетические. Основным потребителем данных угольных бассейнов является электроэнергетика.

Что касается ориентации угольного сектора ТЭКа на внутреннее потребление, в том числе и на производство электроэнергии, то при завышенных внутренних ценах на природный газ это выглядит рациональным. Однако массированное применение угля сопряжено с экологическими потерями, в первую очередь загрязнением воздушной среды. Помимо этого добыча угля открытым способом будет сопряжена для России с занятием плодородных земель угольными отвалами; а при шахтном способе – с необходимостью привлекать иностранную рабочую силу. Зачастую возникает проблема мертвых городов: вокруг шахт возникают шахтерские поселения, которые не могут эффективно существовать после выработки градообразующего ресурса и массового переобучения горнорабочих. Последнее в силу специфики труда шахтеров пока терпело неудачи, о чем свидетельствует опыт США и европейских стран, особенно Великобритании. 

  Но имеется опыт развития угольной промышленности как источника основного энергетического топлива: именно на уголь опиралась весьма успешная индустриализация Китая в последние десятилетия. Как указывалось, Китай добывает 3,3 млрд. тонн угля в год и практически вся ее тепло- и электроэнергетика – угольная, в том числе и буроугольная. Используется большое количество маломощных шахт и разрезов, построены угольные ТЭС. Последствием стала задымленность атмосферы этой страны, экология которой не выдерживает никакой критики. И это подтверждает тезис о том, что ставке на уголь изначально присущи сильные ограничения. Можно возразить, что пространства Сибири могут выдерживать большую экологическую нагрузку, а основные месторождения угля именно там и расположены. Однако Восточная Сибирь слабо заселена и внутреннее энергопотребление там минимально. Энергетика в этом регионе рациональна лишь при производстве продуктов на вывоз, в том числе на экспорт. И мы возвращаемся к тому, что экспорт угля из России мало эффективен.

Алексей Давыдович Хайтун – доктор экономических наук, профессор Института Европы РАН.

Олег Николаевич Никифоров – ответственный редактор «НГ-энергия».

НГ 10.09.2013